Юрий Тамразов - Сету атум
Жду дальнейших событий, присматриваюсь к действующим лицам. Внимание привлекает фигура, стоящая рядом с магом. Девушка. Длинные прямые волосы волной ниспадают на плечи, опущенное к груди лицо мешают рассмотреть черные с рыжиной пряди, удается рассмотреть только аккуратный подбородок, изящную линию губ. Лицо смуглое, кисти рук тонкие, аристократичные, высокая талия, притягательная линия бедер, переходящая в силуэт длинных ног. Красивая, но влечет не этим. Даже сейчас, когда в ней отсутствует разум, чувствую грозную силу, исходящую от безвольного, прижатого к боку колдуна телу. Выбрал ее как живой аккумулятор?
Однако пора присмотреться и к упырю. Закрываю глаза, осторожно, чтобы не раскрыть себя, направляю взгляд на главаря, хмыкаю. На черном экране внутреннего взора темно-фиолетовым пятном пламенеет фигура мага. От тела отходят трепещущие фиолетовые отростки, переплетаясь, дрожа, устремляются куда-то прочь, образуя сферу. Отростки пульсируют, вытягивая из пустоты силу, проталкивают их по своим телам в центр, в тело хозяина. В такт пульсации «червей» извивается фигура упыря. Понятно, начал подпитываться.
Правильно, свечи, хрустальные шары и прочая дребедень ему не нужны. Антураж для простаков, а колдовать можно и так, походя.
Становится уж вовсе не уютно. Тело затекло от неудобной позы и длительного ожидания, ветер еще этот… Все действо происходит в полной тишине на фоне мрака и тяжелого кладбищенского душка… Однако.
Последний раз окидываю упыря внутренним взором, над разросшейся фиолетовой фигурой, оплетенной новыми пульсирующими отростками, нехотя открывается черный зев портала. Зев настолько черный, что края его отчетливо видны на фоне моего ментального экрана. Пора. Медленный выдох, дрожит лезвие шашки, обнажая мое волнение. Еще вдох, поглубже, до боли распираемых под давлением легких ребер.
Круша хрупкие ветки, в прыжке вылетаю на перекресток. Расталкиваю едва живых подростков, подскакиваю к магу, на лету делаю короткий взмах острой закаленной железкой. Скрежет металла о металл. Неуловимым движением маг вскидывает кинжал, защищает грудь. Лезвие шашки скользит в бок, не попадает в цель. Маг отпрыгивает, отшвыривая прочь брюнетку, холодные глаза удивленно смотрят на надвигающегося меня. Вновь замахиваюсь, но не успеваю сблизиться. В глазах потемнело от боли, отлетаю назад, сшибая тела будущих жертв. По воздуху разносится запах озона и язвительный каркающий смех, кожа на моей груди вздулась волдырём, от руки мага исходит голубое мерцание. Твой мир, да?
Подбираюсь, резко вскакиваю с земли, два быстрых шага в сторону долговязой фигуры, прыжок. Взмыв в воздух, перехватываю шашку, направляя острие вниз, камнем падаю на опешившего чародея. Успевает увернуться, клинок едва пробует бледное тело на вкус. Маг морщится, зажимает рану на плече, из-под длинных пальцев проступают красные капли. Я резким движением стряхиваю кровь с клинка. Играть, так играть. Теперь в моей ладони разгорается жар, растет огненный цветок, заставляет деревья отбрасывать длинные тени. Жидкое пламя, шипя, стекает на землю, прижигает камни, огненный шар срывается с ладони, нестерпимым жаром обдает тело моего противника. Почва покрывается язвой – дорожкой из пламенеющих капель. Направив клинок в сторону мага, приближаюсь к обуянному пламенем телу. Вот и все. Клинок к бедру, взмах, лезвие несется навстречу полыхающей шее.
– Нет. – Охваченная пламенем голова оскаливается, обожжённые губы разъезжаются в улыбке. – Они ваши. Все.
Лезвие со свистом рассекает воздух, – промахиваюсь, маг, качнувшись назад, прямым ударом ноги откидывает меня прочь, группируюсь, ожидая падения, но вопреки ожиданиям тело не падает на землю, упираюсь в мягкое. Над затылком раздается утробный рев, нос закладывает от сладковатого запаха гниющей плоти. Эдимму. Колдун, не прекращая ухмыляться, разводит руки в стороны, между ладонями мечется молния.
Впечатываю тяжелый ботинок в ступню демона, вкладываю всю силу, весь вес. Монстр шалеет от нежданной боли, теряет бдительность. Этого достаточно. Рукоять мелькает перед глазами, перехватив шашку, пронзаю тушу, стоящую сзади. Рев, лезвие с трудом, но входит в тело, рвет мягкие ткани. Резко выдергиваю клинок, прячусь за обмякшую тушу, треск электрического разряда, запах паленой шерсти, едва удерживаю бьющуюся в конвульсиях тушу, кувырком лечу в бок. Над бледно-голубым от лунного света перекрестком пульсирует портал. Из портала показывается зубастая пасть, эдимму обводит местность черными бусинками глаз, рычит, обнажая клыки. Жест наотмашь, в морду врезается пламя, выжигает глаза, подпрыгиваю к порталу, рублю шашкой, рассекая череп эдимму надвое, не успеваю обернуться – спину обжигает холодная плеть. Кричу от боли, пытаюсь унять бешеное сокращение мышц, оборачиваюсь, вижу, как маг закидывает девушку на плечо, бежит в лес. Ноет раненое прошлой ночью плечо, до тошноты доводят ожоги на груди и спине. Жертвы лежат, обессиленные, каждый в своем круге. Портал жив, пока жив его хозяин. «Ну с-с-сука», – хриплю, подхватив с земли отлетевшую от удара молнии шашку, бегу за колдуном. На полет сил уже нет, сон по два-три часа в сутки в последние два года дает о себе знать, не успеваю восстанавливаться. Пробегая сквозь кусты, прикрываю свободной рукой лицо. Отражаясь в клинке, мелькает трава, – набираю скорость, колдун меня опережает.
Легкие едва справляются, сердце заходится от набранного мной темпа. В реальном мире так не побегаешь, пулей пролетаем территорию кладбища. Колдун на бегу поддает плечом кладбищенские ворота, те, гулко ухнув, распахивают свой зев. Сколько силы в тощем теле! Несусь следом, почти нагнал, шашка наливается тяжестью в руке – чует кровь. Под ногами асфальт, мертвый взгляд мага обжигает похлеще молний – оглядывается на меня, не прекращая движения, резко вскидывает руку, отскакиваю в сторону, пропускаю искрящийся разряд, продолжаю преследовать.
Бежим какими-то закоулками, ботинки звонко шлепают по лужам воды, скопившейся в углублениях асфальта. Слева и справа мелькают стены, бока многоквартирных домов сливаются в сплошную грязную линию. Пространство расширяется, прямоугольники бордюров по сторонам дороги все дальше друг от друга. Словно гоночные болиды, вылетаем на открытую местность. Похоже на центр какого-нибудь города. Мрачный довольно центр. Колдун подбегает к стеле, упирающейся острым краем в черное небо, резко оборачивается, зашвыривает девушку за спину, кричит.
Кровь хлещет из носа, стекают струйки из ушей, уголков губ. Пронзительный крик, то отдающий громом, то переходящий в свист на грани слышимости, рвет мое тело. Фигура мага удлиняется, его тень ползет черной кляксой по асфальту. Я падаю на колени от боли, шашка со звоном ударяется об асфальт, пытаюсь защитить себя, сдавливаю уши ладонями. Снопами осколков разлетаются окна домов, покрывают землю острыми снежинками. Нет, только не так. Не так быстро. Ухватываюсь за мелькнувшие в памяти лица родителей, разноверов, жертв, что по-прежнему ждут своей участи на перекрестке. Подбираю шашку, оперевшись на лезвие, встаю. «Асато ма сад гамая. Тамасо ма джйотир гамая. Мритйор ма амритам гамая», – напеваю слова мантры, что поддерживала меня в самые трудные минуты жизни10. Наплевать на ожоги и ад происходящий вокруг. «Ты слышишь? – кричу заходящемуся воем магу. – Если Он со мной, кого мне страшиться, чего боятся?». С силой вонзаю клинок в искорёженный звуковыми волнами асфальт, накрываю ладонями рукоять. От меня исходит сила. Так бывает, когда полумеры заканчиваются, и за свою жизнь нет страха. Так поступает Сету атум. Тело ломит от мощи, звенит воля, словно она материальна. Воздух вокруг меня, нагретый до запредельных температур, исходит маревом, опутывает жгучими щупальцами пространство. Собираю всю волю, всю жизнь в одну точку. Сжимаю, трамбую, прессую до предела. Сейчас! Мир вокруг стонет. Я отпустил воображаемую точку, сжатая энергия с чудовищной силой начинает расширяться, сжигая основу этого мира, растворяя атомы. В вязкие лужи превращается асфальт. Черная сажа хлещет из пустых окон. Колдун вжимается в стелу – тоже на пределе. Выставляет перед собой руки, выхаркивает короткие слова в пространство. Я опустошен, опускаюсь на колено, держусь за верную шашку, пытаюсь не упасть.
Мощный рев режет слух. Какая-то невероятная какофония, гул, но сила такая, что и я, и колдун – дети в сравнении с ней. Действовать не могу, мухой вишу на липкой паутине, – воздух меняется, становится материальнее, высасывает оставшиеся крохи энергии. Просто наблюдаю. Торжествующая улыбка на обезображенном лице колдуна. Яркое свечение за его спиной. Удивление в бездушных глазах, сменяется страхом. Струпья обгоревшей кожи – его лицо. Боль. Гул исчезает, воздух прекращает впиваться в тело.
